Сепью рваной смотришь из окна —

Сепью рваной смотришь из окна —

море, откупоренное шторой,

разговоры и во льду дрова —

тёплые, простые разговоры.

Дым сапожный валит из трубы,

обступивший веки, и печатка

соевой, хандрической судьбы

ветхая, как дачная оградка.

Рвётся отболевшее гудеть,

улицы косятся фонарями,

знаешь, если б не случилась смерть,

неизвестно что бы сталось с нами.

Боль уходит вместе с январём,

бег ветров походных, словно дымка;

на плече соломенном твоём

грустная, усталая улыбка.

Только, только не было всего,

лишь стальной скелет, накрытый тентом,

дальная дорога на Херсон,

каннонада, выход и ответка.

Ночью южнорусской в кузовах,

мать-страна по рытвинам качала

нас, еще не знавших смертный страх,

техникой сгорающей венчала.

Вымыло под утро серебро

в окоём, сооруженный наспех,

это отвердевшее жерло

гаубицы горизонт раскрасит.

Беглая, чугунная межа,

Богом и пехотою движима,

стала, в едкой копоти дрожа,

эпилогом светского режима.

Только, только не было всего,

свет листает рясу иерея,

рай осиновый, моё нутро,

исчезает, одиноко тлея.

2025